* * *
Они живут — вражда и злоба —
На зеркало наводят рябь,
Рядятся в правдолюбия тоги,
О новом, светлом говорят.
За ними столько много крови —
Попробуй рук не замарай, —
И ложь, почти что, в каждом слове,
У тех, по трупам кто лез в рай.
Нетерпеливость мчится с дури,
Спешит, аж пузырем штаны.
Перевороты — это бури —
Для развлечения сатаны.
* * *
Я от жизни не устал —
Зря звезда упала,
Доведу дней счет до ста,
И начну сначала.
Небо мрачное от туч,
Будет гром и ливень.
Я частенько невезуч
И себе противен.
И стихов моих слова
Очень легковесны,
Как осенняя трава,
Как пустые вести.
Будет солнце в синеве,
Будут блёстки в лужах.
Может повезёт и мне,
Чем других я хуже?
* * *
Скачет мячик, скачет мячик,
Только так и не иначе,
Солнце, берег, и река,
И пестры его бока.
А устанет мячик этот —
Отдыхает до рассвета,
Чтобы, выспавшись, опять
С наслаждением скакать.
Наперед предупреждаю, —
Я его не осуждаю,
Он не виноват нисколько,
Просто — мячик, да и только.
А признаться, все мы все же,
На него чуть-чуть похожи.
* * *
У меня, у меня
Голубого нет коня,
Нет и шелковой
Уздечки...
Ходит конь
У чистой речки,
К речке той
Дороги нет,
И идти к ней
Триста лет.
«Не дойти» —
Себе шепчу.
Что ж — хоть путь
Укорочу.
СОЛНЫШКО НА ТРОСТОЧКЕ
По тропинке я иду,
По веселой тропочке.
Что такое? — на виду —
Солнышко на тросточке.
Да, подсолнух это был,
И ничей, конечно, —
Путь себе в траве пробил
И стоит беспечно.
Кто-то семечко весной
Потерял, как курица,
И теперь народ честной
Солнышком любуется.
Постоял я, постоял,
Постоял, поохал:
Семечко кто потерял —
Поступил неплохо.
Вот опять придет весна,
Вспыхнет зелень сочная,
У тропинки семена
Уроню нарочно я.
А ПОКА...
Как подарок — лучик
На лесной тропинке;
Сучья, мох повсюду,
Листья и хвоинки.
Расцвела свербига —
Желтый цвет медов,
Пожелтел и ветер
От её цветов.
И река напомнила
Цвет любимых глаз,
И ещё — от радости —
Радуги у нас.
Хмурый день не просится,
Не стоит горой,
Это будет осенью
Серой и сырой.
А пока что — бабочки,
А пока что — зной,
Облака, как башенки
Над цветной землёй.
БЛЕСК
Сквозь поредевшие кроны
Солнца пронзительный звон,
Кончится праздник зелёный
Тучами галок, ворон.
Моросью долгой и серой
Туч очугунится власть,
Мутью, потерянным сеном,
Вмятым в дорожную грязь.
Строг, к суете безучастен
Будет нахмуренный лес.
Перед великим ненастьем
Солнца пронзительный блеск.
* * *
Не хочу быть вечно хмурым,
Как намокшая зола,
Как бревно давно ошкуренное,
Как трухлявая трава,
Как листва двухлетней давности,
Как изодранный матрас,
Как сапог — добыча старости,
Ждущий свой последний час.
У АВТОБУСНОЙ ОСТАНОВКИ
Снова дождь осенний
В листьях шелестит.
Возле остановки
Чей-то пес грустит.
Он замерз бедняга,
Вымок и дрожит,
Но сидит усердно —
Урну сторожит.
Я его погладил
И сказал: «Идем!
Если ты бездомный —
Дом тебе найдем».
Только пес продрогший
Не пошел за мной.
Для чего он мерзнет?
Кто тому виной?
И понятна стала
Мне собачья грусть:
«Уехал мой хозяин —
Я его дождусь».
* * *
Я теперь не бегаю с рогаткой,
Я теперь могу прожить без сладкого.
Я могу собаку не впустить в свой дом,
Оттого, наверное, бродит скука в нем.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
* * * * - Наташа Дивак Есть вещи, о которых нельзя промолчать. Посвящается всем, кто делит шкуру не убитого медведя...Или делит ризы убитого Бога.
Диалоги у колодца - Людмила Солма *) Примечание в пояснение:
фотоиллюстрацией для этого шаблонного "коллажа-рамочки" взята картина из Интернета:
alekseenko "Старый колодец" картина художника Федора Алексеенко
http://afisha.yuga.ru/afisha/event/?date=1171746000&id=3453
для справки:
Ф.Алексеенко родился в станице Павловской в 1952 году. Окончил Краснодарское художественное училище в 1972 году у преподавателя Самгинова Е.И., и художественно-графический факультет при КГУ. С 1979 года преподает на художественном отделении школы искусств. С 1991 года член Союза художников России. Работает в жанре пейзажа. Пишет гуашью и темперой. Любимые мотивы - окрестности Павловской. Проживает в ст. Павловской.
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
